О личности Гоф-лектрисы Е.А. Шнейдер вплоть до сегодняшнего имеются весьма отрывочные биографические сведения.
Так, известно, что Екатерина Адольфовна Шнейдер (Шнайдер) родилась в 1856 году и до 1884 года преподавала русский язык и словесность в одном из московских пансионатов.
Известно также и то, что Е.А. Шнейдер приходилась племянницей Г.И. Гиршу, состоявшему в должности Лейб-хирурга при Особах Императоров Александра II и Александра III.
Весной 1884 года семья Великого Герцога Гессенского Людвига IV провожала в Россию свою дочь принцессу Гессен-Дармштадскую Елизавету (Эллу), ранее помолвленную с Великим Князем Сергеем Александровичем, родным братом Императора Александра III.
Вместе с принцессой Елизаветой в Россию приехала и ее младшая сестра принцесса Алиса – будущая Государыня Императрица Александра Фёдоровна, которая во время свадебных торжеств, впервые познакомилась со своим будущим женихом Наследником Цесаревичем и Великим Князем Николаем Александровичем.
Медовый месяц молодые провели не за границей, как это обычно было принято, а в принадлежавшем Великому Князю подмосковном имении Ильинское, которое впоследствии стало любимым местом пребывания Великой Княгини Елизаветы Федоровны.
Сейчас уже можно смело сказать о том, что именно с этого имения Великая Княгиня начала своё знакомство с Россией, и что именно там было положено начало ее будущего окружения, составившего впоследствии Двор Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны. Среди многочисленных придворных, составляющих штат оного, была и Е.А. Шнейдер, попавшая в их число по рекомендации своего дяди Г.И. Гирша и занявшая среди них место учительницы русского языка.
И, надо сказать, что под руководством 28-летней Е.А. Шнейдер, 20-летняя Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна делала просто поразительные успехи в овладении новым для нее русским языком, а равно с ним и в изящной словесности, что позволило ей уже через несколько лет принять
участие в любительских спектаклях. Так, на сцене театра в Царском Селе Элла выступила в роли Татьяны Лариной, а роль пылко влюбленного в нее Евгения Онегина сыграл Наследник Цесаревич Николай Александрович.
Обучив Великую Княгиню русскому языку и изящной словесности, Е.А. Шнейдер до 1894 года продолжала оставаться в штате её придворных.
В канун приезда в Россию принцессы Алисы, уже в качестве невесты Наследника Цесаревича Николая Александровича, она по рекомендации Эллы едет в Кобург, где за довольно короткий срок обучает Алису Гессенскую русскому языку, а по приезде в Россию занимает аналогичную должность при Дворе будущей Императрицы.
Годы, проведенные Е.А. Шнейдер при Особе Государыни, настолько сблизили этих двух женщин, что каждая из них уже не представляла своей жизни без общества друг с другом.
Впервые Принцесса Алиса упоминает Екатерину Адольфовну в своём письме своему жениху – Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу 1 от 4 мая 1894 года:
«Замок Виндзор, письмо А-3.
(…) Увидишь ли ты фрейлину Шнайдер до того, как она приедет в гости? Бедная маленькая женщина, надеюсь, она не заблудится в пЕути. Если бы ты смог приехать сюда с ней…»
Пророчества Принцессы Алисы не сбылись: Екатерина Адольфовна не заблудилась и, доехав до места, буквально, с первых дней их знакомства заняла в её жизни, весьма существенное место:
«Замок Виндзор, 14 мая 1894 года:
(…) Эта милая маленькая женщина настаивает на том, чтобы мы говорили только по-русски, а я стою и улыбаюсь ей, не в состоянии ничего понять… Она попыталась что-то вбить в меня. Через несколько минут она спустится вниз и если снова меня это спросит, о, Боже мой!..»
Но доставалось, что называется, не только Екатерине Адольфовне, будущая Императрица также взялась за её обучение английскому языку, что также отразила в своих письмах к Ники .
«Харрогейт, 26 мая 1894 года:
(…) Гретхен (…) заставляет Шнайдерляйн читать по-английски детские стишки, что весьма уморительно…Они читают «Дом который построил Джек», и мне это очень мешает писать. Я учу стихотворение Лермонтова по-русски…»
Как бы там ни было, но уже на следующий год, в своём письме к бабушке Королеве Виктории, родная сестра Принцессы Алисы Элла ( Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна) заметила:
«(…) Аликс делает прогресс в русском языке. Она пишет Ники так красиво и делает очень мало ошибок, и построение фраз вполне правильное…»
Занятия русским языком продолжались и после свадьбы Принцессы Алисы, готовившейся стать Русской Императрицей Александрой Фёдоровной.
«(…) Шнайдерляйн (…) приходит каждое утро, – писала 4 февраля 1895 года будущая Государыня Александра Фёдоровна своей сестре Принцессе Виктории Баттенбергской, – и мы с ней усердно занимаемся. А ещё она читает час перед ужином. Ники в это время занят со своими бумагами. У него так много работы, что нам почти не удаётся побывать наедине…»
Екатерина Адольфовна, которую государыня ласково звала «Шнайдерляйн» или «Трина» (производное от имени Екатерина) стала для Государыни одним из самых близких людей, без советов которой Она уже не принимала никаких, даже мало-мальски решений и без которой Она не мыслила ни одного из Своих путешествий.
Так, в каждую из Своих поездок по Крыму и Финляндии, Она неизменно брала с собой Е.А. Шнейдер, а после рождения Детей, последняя стала при Них, кем-то вроде няньки.
Будучи бездетной, Трина была очень привязана к Царским Детям, и особенно к Великим Княжнам, помощь в воспитании и уход за которыми она осуществляла с их малолетства. А когда те стали подрастать, стала преподавать им немецкий язык.
Великие Княжны также всем сердцем полюбили свою неофициальную воспитательницу (Е.А. Шнейдер не имела официальной должности при Высочайшем Дворе), которую с малых лет звали, не иначе как «Трина», произведя оное имя от ее полного имени Екатерина.
Вспоминая Е.А. Шнейдер, бывший Начальник Канцелярии Министерства Высочайшего Двора и Уделов Генерал-Лейтенант А.А. Мосолов, писал:
«Императрица много страдала в жизни от своей застенчивости и решила приучить дочерей с детства к общению с посторонними людьми. Поэтому, когда Ольге Николаевне минуло 10 лет, то она, равно как и Татьяна и Мария Николаевны, 8 и 6 лет, завтракали за общим столом. К завтракам государыня часто не выходила. Конечно, дети были тут под надзором царя и фрейлин. Хотя и очень живые, за столом они держали себя натурально и мило, вели себя безукоризненно. Серьезнее и сдержаннее всех была Татьяна.
Постепенно главный надзор за детьми перешел к Е.А. Шнейдер. (…)
Долгое время Шнейдер жила при дворе без всякого официального положения. Затем граф Фредерихс создал для нее должность гоф-лектрисы, считая неудобным сопровождение ею всюду великих княжон без какого-либо придворного звания.
Екатерина Адольфовна была удивительно предана, как государыне, так и детям… (…) Она была очень культурна, исключительно скромна и очень работоспособна. Императрице она служила и секретарем, и гардеробмейстершей. Все покупалось и заказывалось через ее посредство. Была она и учительницей самой государыни по русскому языку, а детей, пока они были маленькими, – по всем предметам. Если кого из княжон надо было куда сопровождать, делала это всегда Екатерина Адольфовна. При этом фрейлен (фройлен. нем. – обращение к незамужней девушке или женщине. – Ю.Ж.) Шнейдер отличалась очень ровным характером и удивительной добротой.
Как эта худенькая, кажущаяся слабенькой барышня могла поспевать делать все то, что ей поручали, да еще со всегдашней готовностью, было прямо поразительно» .
Не согласившаяся покинуть Царскую Семью во время Ее содержания под стражей в Царском Селе, Е.А. Шнейдер вместе с другими слугами, добровольно разделившими это заточение, преподавала Великим Княжнам арифметику и русскую грамматику.
А когда Венценосной Семье было объявлено о ссылке в далекую Сибирь, она не колеблясь, выразила желание последовать за Ней.
Находясь в Тобольске, Е.А. Шнейдер вместе со своими горничными Екатериной Живой и Марией Кулаковой проживала в верхнем этаже дома купца-рыбопромышленника Корнилова. Однако ей, практически, ежедневно приходилось посещать «Дом Свободы», где она продолжала проводить занятия по русскому языку с Наследником Цесаревичем Алексеем Николаевичем.
Заслуживает внимание и тот факт, что при разборе вещей, брошенных в помещении бывшего Волжско-Камского банка, в котором с 1918 года размещался Исполком Уральского Облсовета, следствием была обнаружена и изъята «Клеёнчатая записная книжка с дневником от 1 января до 4 мая». Длительное время считалась, что таковая принадлежит Е.А. Шнейдер, хотя на деле оная принадлежала Графине А.В. Гендриковой 9. В дальнейшем выяснилось, что эта записная книжка принадлежала Екатерине Адольфовне, куда та с относительной регулярностью записывала наиболее интересные события, происходившие в Доме «Свободы» и за его пределами за указанный период 1918 года.
Переживая разлуку со ставшими ей близкими людьми Государем и Государыней, Е.А. Шнейдер до самого последнего дня находилась рядом с Царскими Детьми, поддерживая их своим участием в тяжелые дни разлуки с Родителями.
Вместе с ними отправилась она и в свое последнее путешествие в Екатеринбург, в который прибыла 23 мая 1918 года и где в качестве «гражданина Е.А. Шнейдер» была помещена в Арестный дом (Тюрьму № 2), в котором содержалась до 20 июля 1918 года.
О последних днях и часах земной жизни этой замечательной женщины свидетельствуют сухие строки секретного документа – Докладной записки за № 43 от 17 мая 1919 года, поданной Генерал-Лейтенантом М.К. Дитерихсом на имя Верховного Правителя Адмирала А.В. Колчака, в которой, в частности, говорится:
«(…) 20 Июля, вместе с Княгиней Еленой Петровной /Сербской/, Гр. Гендрикова и Е. Шнейдер были отправлены в особом вагоне, под усиленной охраной в г. Пермь где, по прибытии, были заключены в Пермскую Губернскую Тюрьму. Одновременно с ними перевезен туда же и Камердинер Алексей Волков.
В ночь на 4-е Сентября /все числа по н.с./, Гр. Гендрикова, Е. Шнейдер, А Волков и ещё восемь других лиц, по постановлению Пермской Чрезвычайной комиссии, были взяты из тюрьмы и отведены в Арестный дом, а оттуда, в ту же ночь, выведены по Сибирскому тракту за 4 версты от города на поля орошения и там, в канаве, убиты. По дороге А. Волкову удалось бежать».
В ночь с 23 на 24 декабря 1918 года части Сибирской Армии Войск Верховного Правителя овладели Пермью, заставив в панике отступить красногвардейские части 3-й Армии Восточного войск. Когда в городе был восстановлен должный порядок, военные власти обратились с просьбой к населению, пережившему власть большевиков, сообщать в Пермский Окружной Суд о всех известных им случаях Красного Террора, для чего по определённым дням и часам два раза в неделю вёл приём граждан специально назначенный для этой цели следователь. Сообщения о нахождении в том или ином месте города и его пригородах означенных жертв сообщались, чуть ли не в каждом номере местных газет «Современная Пермь», «Сибирские стрелки», «Наша газета» и др. А после того, как сошёл снежный покров, поток оных увеличился, чуть ли не вдвое.
Трупы Графини А.В. Гендриковой и Е.А. Шнейдер были найдены лишь в мае 1919 года, в ходе вскрытия массовых захоронений жертв Красного Террора на месте ассенизационных полей, находившихся в ближайшем пригороде.
А вот о том, как были обретены и захоронены останки Графини А.В. Гендриковой и Е.А. Шнейдер, нам расскажет всё та же Докладная записка генерала М.К. Дитерихса:
«…2-го Мая сего года, особой комиссией, в присутствии Товарища Прокурора Д. Тихомирова, трупы были отрыты, подвергнуты судебно-медицинской экспертизе и опознанию сведущими лицами и, до моего приезда, временно погребены в общей братской могиле.
14-го сего Мая я посетил место убийства и первоначального погребения названных лиц большевиками. На 4-й версте от Сибирского тракта определяется вправо бревенчатая дорога, разделяющая надвое громадное поле орошения, залитое ассенизационными нечистотами. С левой стороны этой бревенчатой дороги имеется канава, глубиной в пол-аршина, с валиком, ограждающим дорогу от залива нечистотами. В этой-то канаве, посредине поля орошения, и была произведена казнь, и тут же трупы и был зарыты, для чего сделали выемку земли в четверть аршина глубиной, трупы свалены в кучу по четыре и засыпаны сверху землёй, тоже на одну четверть аршина. С трупов была снята вся верхняя одежда, чулки и башмаки.
16-го сего Мая, на погребение, мною были приглашены также чины тюремной администрации, несшие свои обязанности при большевиках в Пермской губернской тюрьме для опознания жертв. По их показаниям, Княгиня Елена Петровна, Гр. Гендрикова и Е. Шнейдер содержались в одной из комнат тюремной больницы и заботами Начальника тюрьмы /расстрелянного большевиками на другой день/ были обставлены, насколько возможно в том смысле, что кроме хлеба и щей им иногда покупали, за их счёт молока.
При моём осмотре трупов Гр. Гендриковой и Е. Шнейдер я вполне согласился с первоначальным их опознанием тюремным врачом и фельдшером, которые их пользовали в тюрьме. Опознали их также при мне Помощник Пермского Губернского Тюремного Инспектора Н. Грацинский и Помощник Начальника Губернской тюрьмы Н. Бехтерев; подтвердил своё первоначальное показание и вызванный мной тюремный фельдшер Г. Мешковский.
Благодаря тому, что зимой трупы сильно промёрзли, он, сравнительно, ко времени его осмотра, сохранились хорошо. Я сделал с них несколько снимков, а Товарищем Прокурора был составлен законный акт.
В настоящее время тела помещены в более прочные гроба /гроб гр. Гендриковой – оцинкованный, а другого такого же достать не удалось/ и деревянный склеп, в особой могиле на Новом Вознесенском кладбище в Перми. Могилы обнесены загородкой и поставлено два белых креста с наименованием покойниц. Гробы, склеп, загородка, кресты и перепогребение стоили всего 4. 000 рублей, причём на 3.650 рублей у меня имеется счёт Похоронного бюро, устраивавшего гробы, склеп, загородку и кресты; 250 рублей уплачено старшему милиционеру для вознаграждения работавших чинов и людей и 100 рублей возчикам и извозчикам».
До сего времени неизвестно, когда и по чьему приказу исчезли могильные холмы и кресты с именами убиенных женщин с территории кладбища. И это, по всей видимости, ещё одна загадка одного из старейших в Перми некрополя…
В 1981 году, решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Графиня Анастасия Васильевна Гендрикова была причислена к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и наречёна именем Святой Новомученицы Екатериной Шнейдер.
Чин прославления был совершён в Синодальном Соборе Знамения Божьей Матери РПЦЗ в Нью-Йорке 19 октября (1 ноября) 1981 года.
В октябре 2012 г. благодаря усилиям инициативной группы прихожан различных храмов города и по благословению митрополита Пермского и Соликамского Мефодия на месте захоронения был установлен новый поклонный крест, взамен сожжённого вандалами в 2000 г.
Comments