Графиня Анастасия Васильевна Гендрикова родилась 23 июня (5 июля) 1888 года в городе Волочанске Харьковской губернии. До 1917 года род Графов Гендриковых был внесен в 5-ю часть Дворянской Родословной Книги Харьковской губернии. Родоначальником этого графского рода был Симон Леонтьевич (Симон-Гейнрих) Гендриков (1672 – 1728), женившийся на родственнице Императрицы Елизаветы I Петровны Христине Самуиловне Скавронской (1687 – 1729), за что их дети – Андрей (1715 – 1748), Иван (1719 – 1778), Марфа (1727 – 1754) и Мария (1723 – 1756) в 1742 году Высочайшим Повелением Государыни Императрицы Елизаветы I Петровны были произведены в графское Российской Империи достоинство. По своему генеалогическому древу Графиня А.В. Гендрикова восходит к Графу Александру Ивановичу Гендрикову (1807 – 1881) – Обер-Шенку Высочайшего Двора, который имел в браке двух сыновей: Степана (Стефана) (1832 – 1901) – Обер-Форшнейдера Высочайшего Двора и Василия. Получив военное образование, Граф Василий Александрович Гендриков (1857–1912), проходил службу в кавалерии. Но военная карьера не сложилась по состоянию здоровья, и в 1884 году он вышел в отставку в чине Штаб-Ротмистра. Уехав в уездный Волочанск Харьковской губернии, Граф В.А. Гендриков поселяется там в своем родовом имении, которое досталось ему от покойного отца. Будучи человеком кристальной честности, он довольно быстро завоевывает авторитет среди местного дворянства, которое уже в 1885 году избирает его Предводителем Волочанского Уездного Дворянства. В 1886 году Граф В.А. Гендриков знакомится Княжной Софьей Петровной Гагариной, в браке с которой у них рождаются четверо детей: сын Пётр (1883), дочь Александра (1885), сын Александр (1886) и дочь Анастасия (1888). В 1900 году Граф В.А. Гендриков приглашается ко Двору Е.И.В., где получает место Обер- Церемониймейстера. Перебравшись на жительство в Санкт-Петербург и Царское Село, Графу А.В. Гендрикову, благодаря своей должности, без труда удается получить рекомендации, необходимые для поступления его дочери Анастасии в Смольный Институт Благородных Девиц. Окончив это учебное заведение, Графиня А.В. Гендрикова насколько лет живет при Высочайшем Дворе вместе с родителями. А её мать – Графиня Софья Петровна вскоре становится близкой подругой Императрицы Александры Федоровны, дружба с которой продолжалась до самой ее смерти, последовавшей в 1916 году от какой-то неизлечимой болезни, приносившей ей глубокие страдания. С самого раннего детства, Графиня А.В. Гендрикова отличаясь необычайно добрым и сердечным характером, который унаследовала от своей матери и который с самых первых дней проживания семьи Гендриковых рядом с Царской Семьей просто не могла не заметить Государыня Императрица Александра Федоровна. И поэтому нет ничего удивительного в том, что в 1910 году Она приглашает 22-х летнюю Настеньку (так Государыня звала свою любимицу) занять место Своей Личной Фрейлины. Ежедневные общения Настеньки с Государыней еще больше убеждают Ее в правильности Своего выбора, а кроткий нрав Графини и ее глубокая Вера в Господа, сближают этих двух женщин еще больше, вследствие чего между ними завязывается самая нежная дружба, постепенно перешедшая во взаимное обожание друг друга в самом чистом и прекрасном смысле этого слова. В марте 1912 года семью Гендриковых посещает несчастье: от сердечного приступа умирает её глава – 58-летний Граф Василий Александрович. Но на этом испытания, выпавшие на долю молодой графини не закончились. Прекрасная светлая жизнь в семье, костюмированные балы и счастливая семейная жизнь отошли в далёкое прошлое. И постепенно Настенька научилась принимать как должное, преследующую её, почти непрерывную цепь испытаний и потерь, каждое из которых (начиная со смерти родителей) стало своеобразной ступенькой её восхождению к подвигу Мученичества. Вскоре после смерти отца, ей на протяжении нескольких лет пришлось ухаживать за разбитой параличом больной матерью, которая не смогла пережить смерть своего супруга. Болезнь Софьи Петровны протекала в крайне тяжелой форме: она постепенно умирала на глазах у дочери. Ближе к середине сентября 1916 года Софья Петровна умерла и Настенька осталась круглой сиротой. «Я почувствовала, что надо держаться, что надо улыбнуться, а не плакать, – писала она после смерти матери в своём дневнике, – чтобы не препятствовать душе её вернуться туда, куда она давно стремилась…» Теперь, пожалуй, её единственной опорой стала Вера Господня и Государыня Александра Фёдоровна, которая никогда не забывала о своей любимице. «Пригласи как-нибудь Настеньку, ей так одиноко…» – писала Государыня Дочери, Великой Княжне Марии Николаевне. Верная своему служебному долгу, Графиня А.В. Гендрикова продолжала нести свою службу при Высочайшем Дворе. Но теперь, когда светская жизнь потеряла для неё всякий смысл, она всё более и более задумывалась над вечными ценностями, находя в них выход из душевного тупика, передавая себя Господу «с полным доверием, что Он лучше знает, кому и когда надо». И действительно, вся последующая жизнь Анастасии Васильевны озарилась высоким светом самоотверженной работы и деятельности для других людей. Она пошла по пути мысли, заложенной в ее духовном миросознании Государыней, не по чувству долга или обязанности, а потому, что уже иначе она не могла и мыслить. Все более и более в ней стало крепнуть душевное спокойствие, равновесие чувств, ясность мысли и добровольная покорность перед волей Божьей. Она стала на истинный путь служения любви во Христе, который привел ее к мученическому, но желанному ею венцу за Тех, Кому она окончательно отдала свою душу на земле. События Февральской смуты застали Графиню А.В. Гендрикову по пути в Ялту, куда она срочно выехала, чтобы навестить свою заболевшую сестру Александру (Иночку). Но прибыв в Севастополь, она узнаёт о произошедших в Петрограде событиях и, так и не повидав сестру, возвращается обратно в Царское Село. И, надо сказать, что её возвращение было, что называется ко времени. 8(21) марта 1917 года, за два часа до того, как Александровский Дворец по приказу Генерал-Лейтенанта Л.Г. Корнилова стал тюрьмой для всех тех, кто пожелал в нём остаться, Графиня А.В. Гендрикова вновь приступила к своим служебным обязанностям, записав в своём дневнике: «Слава Богу, я успела приехать вовремя, чтобы быть с Ними». И воистину: благодарить Господа за возможность быть арестованной – редкое встречаемое чувство, не говоря уж о том, сколь редкое это человеческое качество. А когда по постановлению Временного Правительства Августейшая Семья должна была последовать в далекий Тобольск, она без колебаний последовала за Ней, даже не предполагая, что всего через каких-то десять месяцев, именно из этого сибирского города начнется ее скорбный путь на Уральскую Голгофу. По прошествии лет, брат Настеньки Граф А.В. Гендриков, вспоминал: «Как живой стоит в памяти образ покойной сестры, когда накануне отъезда в Тобольск, уходя, она махнула мне рукой на прощание. Сердце подсказывало, что больше мы с ней в этом мире не встретимся». Находясь около Царской Семьи, как в Царском Селе, так и в Тобольске, Государыня из-за невозможности личных встреч, зачастую обменивалась с Настенькой письмами в виде записочек. А Графиня А.В. Гендрикова, движимая бесконечной любовью к Государыне, всегда была Её верным утешителем. Но и «тобольский период» не принёс в душу Настеньки желанного успокоения. Чтобы быть ближе к Царской Семье, Графиня А.В. Гендрикова, с разрешения комиссара Временного Правительства В.С. Панкратова некоторое время выступает в роли учительницы, обучая Русской истории младших Великих Княжон. Все основные события, происходившие в Тобольске, Анастасия Васильевна заносила в свой личный дневник, привычка вести который у неё завелась в 1906 года. Её последний дневник за 1918 год был впоследствии приобщён к материалам дела в качестве одного из вещественных доказательств 21. А его содержание – бесценная живая хроника событий тех далёких дней. Накануне своего отъезда в Екатеринбург, Графиня А.В. Гендрикова написала братьям последнее в своей жизни письмо, датированное 5 (18) мая. А о её смерти они узнали много позже, весной 1919 года… После увоза части Государя и Государыни в Екатеринбург, наиболее верные слуги ждали того дня, когда все они смогут вновь воссоединиться с Царской Семьёй. И поэтому все они с большой надеждой встретили известие о том, что желающие сопровождать Августейших Детей могут отправиться в путь на том же самом пароходе «Русь», который доставит их до Тюмени, откуда всем им предстоит уже поездом добраться до Екатеринбурга. О пути следования из Тобольска в Екатеринбург, довольно подробно было сказано в предисловии к настоящей части данной работы. Посему, останавливаться на нём ещё раз не имеет никакого смысла. А вот о последних днях Графини А.В. Гендриковой также известно из воспоминаний А.А. Волкова: Наступило время, когда политических заключенных стали в арестантских поездах эвакуировать в западном направлении. Дошла очередь и до нас троих: меня, Гендриковой и Шнейдер. Чемодуров остался в Екатеринбургской тюрьме. Привели нас в контору, где ожидали двое каких-то людей с портфелями. Первым привели меня, женщин же ожидали довольно долго: они обе были больны. Посадили нас на извозчичьи пролетки и привезли в помещение одной из прежних гостиниц, где теперь помещались какие-то учреждения 55. Здесь нас принял некто, одетый в солдатскую форму, переписал и отпустил. На вопрос, куда нас повезут, он ответил: – Или к семье (подразумевается, царской), или в Москву. (Это происходило 11 (24) июля, когда царская семья была уже убита). Усадили нас снова на тех же извозчиков: на одного Шнейдер и Гендрикову, на другого – меня с невооруженным солдатом. Привезли на вокзал. Солдат сказал, чтобы мы остались на извозчиках, он же пойдет искать наш вагон. Стало темнеть. Сидя на пролетке, я думаю: «Куда-то везут, видимо, не миновать смерти». Слез с извозчика, подошел к Шнейдер и Гендриковой и тихо говорю: – Слезайте. Они делают знаки, что отказываются. Вернулся солдат, побранился, что нет никакого порядка, никто ничего не знает. Вновь отправился искать поезд. Я опять предложил моим спутницам сойти с экипажа и тихонько уйти. Они не согласились. Без них же уйти я не решился, опасаясь, что Гендрикову и Шнейдер, тотчас после моего бегства, расстреляют. Возвратился солдат и повел нас в арестантский вагон, который уже был полон народом из нашей Екатеринбургской тюрьмы. Была здесь княгиня Елена Петровна, ездившая повидаться с мужем, князем Иоанном Константиновичем, бывшим в Алапаевске. Узнав, что ее муж и другие алапаевские узники переведены на тюремный режим, Елена Петровна не хотела уезжать из Екатеринбурга. Тогда из гостиницы ее доставили в тюремный вагон. С княгиней вместе была арестована и сербская миссия в составе майора Мичича, солдат Милана Божича и Абрамовича. Секретарем миссии состоял С. Н. Смирнов». Простояв на запасных путях более суток, поезд с вагоном в котором находилось 35 арестантов, наконец-то был отправлен и прибыл в Пермь. (Причем, старшим над конвойной командой, сопровождавших этих арестованных был, никто иной, как сотрудник Уральской ОблЧК Г.И. Сухоруков, накануне принимавший участие в сокрытии трупов Царской Семьи и Её слуг.) Находясь в бывшем Пермском губернском тюремном замке, Графиня Королевна Сербская Елена Петровна, Графиня А.В. Гендрикова и Е.А. Шнейдер были помещены в одну камеру, расположенную в его башне, в которой ранее содержались особо опасные политические преступники. 7 августа 1918 года Чрезвычайный Комиссар Пермской Губ. ЧК Воробцов направил в Совнарком РСФСР телеграмму в которой испрашивал дальнейших действий в отношении, содержащейся в тюрьме «прислуге Романовых», ходатайствующей об освобождении. В своей ответной депеше на этот запрос, Председатель ВЦИК Я.М. Свердлов, предлагал пермским чекистам действовать по своему усмотрению «согласно обстоятельствам». А это означало лишь одно: расстрел без суда и следствия… Вследствие этого «руководства к действию», расстрелы лиц, содержащихся в Пермской гу-бернской тюрьме, к исходу лета 1918 года заметно участились, что, конечно же, не могло не отразиться на общем душевном состоянии всех находящихся в этой камере узников, с минуты на минуту ожидавшей своего вызова на казнь. Не способствовали также улучшению настроения и условия их содержания, в отсутствии каких-либо средств элементарной личной гигиены. Так, по воспоминаниям дочери Е.С. Боткина Татьяны, Графиня А.В. Гендрикова, не имевшая при себе никаких личных вещей «…сама стирала свое белье под краном, причем, имея только одну смену белья, она, стирая блузу, надевала рубашку, а стирая рубашку, надевала блузу. Однажды ее вызвали к комиссарам: – Отчего Вы не попросите Ваши вещи? — спросили ее. – Мне ничего не нужно, — спокойно сказала графиня. – Что Вы хотите? – Служить Их Величествам до конца дней своих. – Ах так? – Да, так. –Ведите обратно в тюрьму. Когда после этого пришла стража и велела графине и Екатерине Адольфовне идти за собой, то всем стало ясно, зачем. Графиня встала совсем спокойная и только сказала: «Уже?», но, по-видимому, потом она поверила словам красноармейцев, объявивших, что их просто переводят в другую тюрьму». Рассказ Т.Е. Мельник-Боткиной добавляет ещё одна выдержка из книги М.К. Дитерихса: «Администрация тюрьмы, куда были заключены Княгиня Сербская, графиня Гендрикова и Е. А. Шнейдер, в пределах возможного, старалась облегчить заключенным женщинам их положение: разрешила приобретать изредка молоко и давала для чтения получавшиеся в тюрьме газеты. Наибольшую бодрость в тяжелом тюремном заключении проявила графиня Гендрикова, которая иногда даже пела, дабы развлечь тоску сильно грустившей по мужу Княгини Елены Петровны. Большой недостаток ощущался в белье; приходилось носить мужское тюремное белье, так как никаких своих вещей при заключенных не было. Все вещи Гендриковой и Шнейдер были отобраны советскими главарями еще в Екатеринбурге и хранились в помещении областного совдепа, где, как упоминалось выше, вещи при бегстве советской власти из города были раскрадены как самими главарями власти, так и различными маленькими служащими совдепа. Остается только непонятным, почему советские власти, предрешив судьбу несчастных своих жертв, так медлили с окончательным приведением в исполнение своих намерений и томили бедных заключенных, заставляя их переживать моральные пытки, в тысячу раз более изуверские, чем пытки в застенках в самые темные времена средних веков». О том, как прошли последние часы земной жизни Графини Анастасии Васильевны Гендриковой и Гоф-лектрисы Е.А. Шнейдер нам, живущим сегодня, стало известно из материалов следствия, контроль за проведением которым осуществлял, уже неоднократно упоминаемый Генерал-Лейтенант М.К. Дитерихс. «4 сентября 1918 года, – писал он в своей книге «Убийство Царской Семьи и других Членов Дома Романовых на Урале», – отношением за № 2523, губернский чрезвычайный комитет потребовал присылки в арестный дом графини А. В. Гендриковой, Е, А. Шнейдер и камердинера Волкова. Всех их собрали в конторе тюрьмы и предложили им захватить с собой вещи, какие у кого были. Это дало повод Анастасии Васильевне высказать предположение, что их поведут на вокзал для перевозки в другое место. В конторе тюрьмы их передали под расписку конвоиру от комитета, по фамилии Кастров. В арестном доме, в комнате, в которую их ввели, было собрано еще восемь других арестованных (в том числе жена полковника Лебеткова и Егорова) и 32 вооруженных красноармейца, во главе с начальником, одетым в матросскую форму. Была глухая ночь, лил дождь. Всю партию в 11 человек (6 женщин и 5 мужчин) забрал матрос с конвоем и повел куда-то, сначала по городу, а затем на шоссе Сибирского тракта. Все арестованные несли сами свои вещи, но, пройдя по шоссе версты 4, конвоиры стали вдруг любезно предлагать свои услуги – понести вещи: видимо, каждый старался заранее захватить добычу, чтобы потом не пришлось раздирать ее впотьмах, в сумятице, и делить с другими. Свернули с шоссе и пошли по гатированной дороге к ассенизационным полям. Тут Волков понял, куда и на какое дело их ведут, и, сделав прыжок вбок через канаву, бросился бежать в лес. По нём дали два выстрела; Волков споткнулся и упал. Это падение красноармейцы сочли за удачу выстрелов и прошли вперед. Однако Волков не был задет, он вскочил и снова побежал; ему вслед дали еще выстрел, но в темноте опять не попали. Через 43 дня скитания по лесам Волков вышел на наши линии и благополучно избег ожидавшей его участи. Всех остальных привели к валу, разделявшему два обширных поля с нечистотами; несчастные жертвы поставили спиной к конвоирам и в упор сзади дали залп. Стреляли не все, берегли патроны; большая часть конвоиров била просто прикладами по головам... С убитых сняли всю верхнюю одежду и в одном белье, разделив на две группы, сложили тут же в проточной канаве и присыпали тела немного землей, не более как на четверть аршина. 7 мая 1919 года, через семь месяцев после убийства, тела Анастасии Васильевны Гендриковой и Екатерины Адольфовны Шнейдер были разысканы, откопаны и перевезены на Ново-Смоленское кладбище в Перми для погребения. Перед погребением тела были подвергнуты судебно-медицинскому осмотру. Тело Е. А. Шнейдер находилось в стадии разложения, но ещё достаточно сохранившимся для осмотра; черты лица оставались легко узнаваемыми, и длинные ее волосы были целы. На теле обнаружена под левой лопаткой пулевая рана в области сердца; черепные кости треснули от удара прикладом, но голова в общем виде осталась ненарушенной. Тело графини А. В. Гендриковой еще совершенно не подверглось разложению: оно было крепкое, белое, а ногти давали даже розоватый оттенок. Следов пулевых ранений на теле не оказалось. Смерть последовала от страшного удара прикладом в левую часть головы сзади: часть лобовой, височная, половина теменной костей были совершенно снесены и весь мозг из головы выпал. Но вся правая сторона головы и все лицо остались целы и сохранили полную узнаваемость. Тела Анастасии Васильевны Гендриковой и Екатерины Адольфовны Шнейдер были переложены в гробы и 16 мая погребены в общем деревянном склепе на Ново-Смоленском кладбище. По случайному совпадению могила их оказалась как раз напротив окна камеры Пермской губернской тюрьмы, в которой провели они последние дни своей земной жизни». По прошествии 53-х лет, решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Графиня Анастасия Васильевна Гендрикова была причислена к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и наречёна именем Святой Новомученицы Анастасии Гендриковой. Чин прославления был совершён в Синодальном Соборе Знамения Божьей Матери РПЦЗ в Нью-Йорке 19 октября (1 ноября) 1981 года.
댓글